Кевин Уокер: "Это до сих пор мой страшный сон"

— Мистер Уокер, вы часто идете на компромисс и отказываетесь от первоначальной идеи?

— А это интересный вопрос, надо подумать. Кажется, что настоящий карьерный рост начался когда я пересекся с Дэвидом Финчером. Когда он пришел в «Семь», я работал с другим режиссером. Ну, как работал, послушно переписывал свой оригинальный сценарий, чтобы подогнать его полностью под видение этого режиссера. Я не был доволен тем, что получается, но делал, как говорили. Казалось, что это мой долг и обязанность.

— Но погодите, все ж не совсем так было. Финчеру был случайно отправлен оригинал сценария, и он согласился снимать, только если можно не менять концовку. Так ведь?

— Да, да! Я о том, что страшно подумать, мы бы сейчас не разговаривали здесь, если бы не эта случайность. В то же время, я бы никогда не встретился и с ним, если бы не написал под диктовку режиссера эту ужасную пародию на свой же сценарий. С Финчером все было по-другому. И я так осмелел, что теперь просто ухожу из проекта, если не хочу соглашаться что-то менять.

Есть еще одна идея, как осмелеть 

и прокачаться в сценаристике 🙀

— Как с фильмом «8 миллиметров»?

— Ага. Бывает так, что режиссер сам что-то правит, не ставя в известность сценариста. Редкий случай, но бывает. И если я не могу отговорить или не знаю, как повлиять на эти изменения, я просто ухожу — пусть продолжают без меня. «8мм» я даже не смотрел ни разу. Зачем, если я вижу по-другому, и эта переделка будет выдергивать меня из моей системы координат и искажать мое видение этого мира? В моей версии герой вообще покончил собой, потому что не вынес всей этой истории.

— Это, наверное, именно то, что вы называете «дискомфортное кино»?

— (Смеется) Дааа, обожаю неожиданные мрачные концовки! Но «дискомфортное кино» — это, все же, немного о другом. Это некоторые истории, в которые вы погружаетесь и ощущаете в себе целый спектр эмоций (возможно, негативных). При этом вы чувствуете себя защищенным, потому что вы — только зритель. И вы ни за что бы не хотели в такой истории быть героем, это тоже важный пункт.

Я сам обожаю полицейскую фантастику, нуар, ужасы. Это все очень дискомфортные фильмы, страшно до мурашек, но я ведь могу встать и уйти от этого в любой момент! Наверное, поэтому я фанат «Бумажной погони».

— Серьезно?

— Абсолютно. Я вообще люблю фильмы, в которых персонажи отчаянно пытаются вернуться к своей счастливой жизни, но не могут, потому что они сами сильно изменились.

— ...и этот опыт передается и аудитории. Эрик Рот говорил, что хороший писатель тот, которому удается книгой изменить читателя.

— Фильм, который заставляет вас забыть, что вы смотрите фильм, способен сделать с вами вообще что угодно! Для этого их и придумали, мне кажется. Я не могу сказать, хорошо это или плохо — так захватывать власть над разумами зрителей. «Семь» — тот еще кошмар, и я бы не сказал, что делал его таким с одной только целью кошмарить зрителя. Но и не могу не радоваться, что у кого-то он именно такие эмоции и вызывает, потому что это значит, что я попал в цель.

— Как думаете, фильмы ужасов становятся ужаснее или наоборот легче?

— Не знаю, но был период, когда процент насилия в ужасах как-то резко снизился. Потом, правда, вернулся обратно. Например, первоначальная версия «Рассвета мертвецов» была просто каким-то шлаком — настолько он был перегружен тупой жестокостью, что невыносимо смотреть. Может, дело в том, что все стали спокойнее к насилию на экранах относиться: «Ходячие мертвецы» не менее жестоки, чем «Рассвет мертвецов», но все как-то спокойно это смотрят в кровати после ужина. Да, удивительно, люди поглощают эту жестокость меж каких-то бытовых веселеньких дел.

— Я думаю, мы просто привыкли видеть такое.

— Вот именно поэтому я и думал, что интерес к ужасам пропадет со временем. Хотя. «Семь» можно было бы переснять с другой командой и другим бюджетом, и он собрал бы кассу. Правда, это был бы уже совсем не тот фильм. Моя проблема в том, что я всегда пишу очень подробно и информативно, описываю каждую мелочь. Но я просто сценарист, а не сценарист-режиссер, поэтому я могу прописать еще в сто раз больше, а снимут иначе — не я этим управляю.

— А о режиссуре не задумывались?

— Не. Я и так катастрофически мало сплю, когда что-то пишу. Если я еще и снимать это буду — будет не жизнь, а кошмар. Если бы не случилось работы с Финчером, вот тогда бы да, я об этом задумался. А так — я видел, как оно может быть, поэтому просто делаю свою работу и ищу братьев по разуму.